начало игры.

Он топчется на главной поляне в ожидании того, к чему вроде бы и был готов, но как оказалось - нет. Не сейчас. Не сегодня.
После многочисленных событий, что преследовали львиное племя в последнее время: после сильного пожара, после вынужденного переезда в другое место, а потом и возвращения обратно. Когда львы только-только ощутили облегчение после пережитого. Когда расслабились и спокойно выдохнули - вдруг, новый удар.

Смерть Перепёлки была ожидаема. Старая кошка, на удивление, справилась с переходом на родные земли достойно. Дымогрив даже отметил прилив сил у наставницы, а потому ощутил облегчение: он весьма тревожился после пожара, когда Перепёлка наглоталась едкого дыма и чуть ли не погибла там, в криках и хаосе. Тогда ученик подумал, что причиной тому он сам. Вдруг он - погибель для львов? Нет дыма без огня. Но неожиданная поправка Перепёлки откинула все сомнения - это не более, чем додумки Дымогрива. Сейчас же вновь мысли завихрились вокруг того проклятого пожара.

Отбросив прочь свои размышления, дымчатый котик поднял свой взгляд. Глаза его уже не были полны печали и тревоги, ведь целитель должен быть сильным даже в самые темные времена. Дымогрив, еле сдерживая дрожь на губах, благодарно кивал соплеменникам, что собрались в этот час проститься с Перепёлкой. Целитель - так странно в голове звучала эта должность - бережно подготовил тело наставницы к погребению. Он пригладил каждую ее шерстинку, вычесал все старческие колтуны и пропитал шерстку запахом сильно пахнувших трав, чтобы от тела кошки не так явно веяло смертью. Так непривычно было смотреть на заиндевевшую мордочку Перепёлки. Казалось, будто она всего-лишь уснула, но отсутствие дыхания намекало на то, что жизнь уже покинула кошку.
"Жаль, что я не смог предвидеть заранее твою гибель и как-то ее отсрочить, наставница." - Мысленно прошептал котик, устраиваясь около тела Перепёлки в самом сердце лагеря и вжимаясь в ее холодную щеку. Дымогрив ощущал рядом присутствие соплеменников. Он был благодарен всем львам за их сердечность и поддержку. Конечно же для племени потеря целительницы - огромная утрата. Благо, что Перепёлка все же успела оставить после себя наследие...

{разрыв}

... Ближе к закату солнца Дымогрив начал собираться. Ему предстояло преодолеть нехилый путь от лагеря до суходрева. Котик планировал задержаться недолго около берега ивового пруда, чтобы мысленно (и уже в одиночестве) проститься с Перепёлкой. Для этого целитель оставил для себя несколько клочков шерсти наставницы и завернул их в листик подорожника, чтобы не рассыпать по пути. Дымогрив хотел оставить их около пруда - как и попросила старая кошка. Это для него было данью уважения.
Пережевав невкусные травы путника, проверив своих "пациентов", что еще отлеживались в палатке после пожара, Дымогрив отправился в путь. Перед этим он забежал к предводителю и уведомил его о своем походе к суходреву - ночь половины луны, как никак, - а после отправился в неблизкий путь.

→ к суходреву (через ивовый пруд)

[indent] Весть о кончине Перепелки не застала предводителя врасплох. Он успел заглянуть в палатку целителей на закате минувшего дня, и одного короткого взгляда, брошенного на едва вздымающиеся бока угасавшей буквально на глазах кошки, было достаточно, чтобы осознать близость конца. Но красноречивее всего говорило  выражение бессилия на морде Дымогрива, на что Грозолист лишь едва заметно качнул головой, обронив глухое «будь готов», прежде чем покинуть обитель врачевателей. Предводитель  собирался проститься с целительницей, как и все, во время церемонии прощания, как бы ненавистны ему не были последние. За свою недолгую, но насыщенную жизнь Грозолист, считавший себя молодым, непозволительно много и часто прощался.

[indent] Спал предводитель урывками, отягощаемый мыслями о предстоящем сезоне листопада. Масштаб бедствия, который пожар нанес их землям оказался не столь катастрофичен, как Грозолист опасался, но все же некоторых участков территорий они лишились, что сказывалось на дальности патрулей и их длительности. За одну вылазку приходилось охватывать не малые расстояния, и предводитель, как мог, старался перехватать обязанности своей глашатай, пусть и ни разу не услышал от кошки жалоб или просьб об этом. Дать ей шанс проявить себя, несмотря на травму, не было ошибкой, и с каждым днем Грозолист все больше убеждался в правильности своего решения.

[indent] За своими мыслями предводитель не заметил, как снаружи наступил рассвет. Он недовольно встрепенулся, подобравшись всем телом, когда возбужденные голоса заставили маску угрюмости на морде дрогнуть. Ноздри затрепетали, уловив запах лаванды, который мог означать лишь одно. Время пришло. Грозолист, не сдержавшись, едва заметно поморщился.

[indent] К тому времени, как предводитель появился на главной поляне, лагерь во всю ожил, а тело целительницы было подготовлено к обряду. Взгляд смазанно скользнул по присутствующим, не фокусируясь ни на ком конкретно, но отмечая по влажному блеску шерсти, кто недавно вернулся из леса. Коротко кивнув, Грозолист размашистым шагом пересек поляну и остановился возле тела Перепелки.

[indent] — Львиное племя, — обратился он к соплеменникам, повысив голос. — Сожалею, что новый день в стенах родного лагеря начинается со столь скорбного обстоятельства. Но я так же знаю наверняка, что уход Перепелки был мирным и безболезненным — таким, каким она его заслужила. И я не сомневаюсь, что она позаботилась о том, чтобы после ее ухода племя осталось в надежных лапах, — Грозолист легко коснулся плеча Дымогрива в жесте поддержки, позволив взгляду слегка оттаять, — и ее свет и доброта будут с нами, пока живо ее наследие.

[indent] — Легкого тебе пути, — кот почтительно коснулся носом шерсти целительницы и отстранился, не позволяя себе задержаться дольше положенного.
—-

[indent] Остаток дня Грозолист провел в охотничьем патруле, в последний момент успев примкнуть к одному из отрядов. Мышцы горели после продолжительных забегов в степях, а шея затекла, пока кот тащил пойманную дичь в лагерь, но эта тяжесть была приятной. Лагерь встречал возвращавшегося предводителя тревожным затишьем, и Грозолист сосредоточено осмотрелся, оценивая обстановку. Распустив отряд коротким кивком, он расслабленно повел плечами, одновременно с тем взглядом нашел фигуру Вербовейной.

[indent] — Поешь, — скомандовал предводитель, бросая к лапам глашатай еще теплую полевку. — Ты уже назначила вечерние патрули к границе? — Грозолист опустился в полу хвосте от кошки, и в задумчиво нахмурился. — Я бы хотел присоединиться,— он слегка повел плечом, будто проверяя и убеждаясь в своих силах для еще одного марш-броска.

начало игры
[indent] Смерть, какой бы тихой и мирной она ни была и сколько бы славных лун достойной жизни не прожил почивший, всегда приносила с собой пепельный привкус скорби и гнетущее ощущение на плечах - всеобщее, абсолютное, от которого никуда не скроешься. Такое воители учились переживать, потому что жизнь в племени была неразрывно связана с подобными днями, наполненными горечью.
[indent] Жаворонок тоже сегодня был молчалив. Он улыбался печально, ловя взгляды товарищей и интуитивно пытаясь поддержать их без слов. Из уважения к покинувшей племя целительнице вечный балагур лишь мягко и совершенно невинно мурлыкал что-то ободряющее, оказываясь рядом с кем-то особенно понурым. Само собой и оставшегося без наставницы Дымогрива он тоже пару раз понимающе хлопнул по плечу хвостом и дернул подбородком, мол, не вешай нос.
[indent] И как назло сегодня была именно его очередь заступать в дозор, поэтому убежать из лагеря и занять лапы и голову важными воительскими делами не получилось - весь день Жаворонок проторчал у кромки оврага, созерцая то погруженный в вязкий траур лагерь под лапами, то выгоревшую клочьями пустошь вокруг. Шрамы от пожара, даст Темный лес, заживут только к следующим Зеленым Листьям - сейчас уже к покрытым гарью пятнам прибавлялись побуревшие местами склоны, обозначающие наступающий Листопад.
[indent] Когда солнце приблизилось к горизонту, а на смену Жаворонку пришел молодой воитель, тот без промедлений спустился в лагерь, хотя так и подмывало тут же унестись куда-нибудь подальше и стряхнуть с себя скорбное настроение. Однако мрачные мысли куда как лучше растворяются на сытый желудок и в хорошей компании.
[indent] — Ты уже назначила вечерние патрули к границе? Я бы хотел присоединиться, - как всегда хмурый Грозолист в своей обычной сухой манере беседовал с очаровательной Вербовейной исключительно о делах. По мнению Жаворонка было вопиющей наглостью даже не поинтересоваться настроением юной глашатой, пусть даже настроения сейчас в львином племени были похожи. Можно же было сделать это из вежливости?
[indent] — Тебя что-то беспокоит? Думаешь, Тигры захотят перейти границу, зная как мы ослаблены пожаром? - как сделала Вербовейная, например. Жаворонок уже не скрывает, что заинтересован их диалогом, и нагло усаживается прямо рядом с предводителем, роняя перед собой выуженную из кучи мышку и принимаясь за трапезу.
[indent] - Ты зря не приказываешь ему, пока он сам позволяет. А если уже наприказывалась сегодня, передай его под мое командование, я с удовольствием проведу нашего предводителя вдоль границ, раз у него еще лапы не устали, - Жаворонок весело хмыкнул, пережевывая мышатину, и многозначительно улыбнулся брату. Будучи в дозоре, он прекрасно видел, когда и какие патрули возвращались. Грозолист, очевидно, тоже не хотел сегодня ни секунды предаваться унынию в лагере. Впрочем, настаивать и вмешиваться в решения глашатой он не хотел, раз уж Вербовейная уже нашла их предводителю компанию на вечер, а потому только ободряюще подмигнул кошке, мол, это только шутки.
[indent] Груз скорби каждый сбрасывал, как умел, и если львиная верхушка сплошь зарывалась в дела, то Жаворонку просто нужно было выпустить пар, наплести глупостей и совершенно непринужденно поулыбаться красивым кошкам. Просто побыть Жаворонком.

Что за груз лежит на сердце предводителя, что так тяготит его, делая выражение морды кота столь серьезной?

Вербовейная не могла сказать доподлинно, хоть и думала что знает бывшего наставника достаточно, чтобы распознать его эмоции за стеной неприступности, которой окружил себя песчаный. Он редко улыбался и вероятно очень мало отдыхал, за что Перепёлка частенько выговаривала ему, когда ей казалось, что их не слышат. Палево-серая никогда не подслушивала специально, но так или иначе ей случалось стать невольной свидетельницей недовольства обычно скромной целительницы. По всей видимости возраст сказывался на той по-своему, внося коррективы в привычное другим поведение.

— сама виновата, что ты так хорошо знаешь меня. Сам хоть ел? – хмыкает молодая кошка, поднимая цепкий голубой взгляд, внимательно разглядывая венценосного собеседника. В уголки губ закрадывается честная полуулыбка, едва ушей доносится весёлый голос Жаворонка, одной репликой легко присоединившегося к их диалогу.

— я буду совсем спокойна, если ты присмотришь за всеми, Жаворонок, – подхватив оживленную интонацию, кивает уважительно рыжему соплеменнику Вербовейная, про себя вновь как в первый раз поражаясь тому, насколько противоположны друг другу характерами родные братья, умудряясь при всех различиях сохранить шутливо-теплые отношения. Глядя на них ей всегда начинало казаться, что и между ней и ее родными братьями всё ещё может измениться. Впрочем, глашатая не строила на сей счёт завышенных ожиданий, все же луны наивности остались давно позади. Сейчас помимо перевоспитания родственников перед Вербовейной стояли более серьезные и значимые задачи, и она не смело ударить перед предводителем мордой в грязь.

В мгновение смягчившиеся черты тёмно-серой маски заострились, придав выражению пушистой кошки необходимую для продолжения диалога сосредоточенность. Выслушав ответ Грозолиста, она некоторое время молчала, словно обдумывая и взвешивая его слова, чувствуя что песчаный кот как будто что-то недоговаривает, но в то же время понимая, что не стоит допытываться, прекрасно зная, что предводитель поделился бы с ней, имей его неясные опасения какой-нибудь реальный вес. Затем выдохнула, чуть расслабившись, поведя покатыми плечами, взглянув на Жаворонка, и наконец, коротко кивнув.

— будьте осторожны, я заступлю в ночной дозор и буду следить за порядком в лагере. Если пересечетесь с Тиграми, не дайте моим взбалмошным братьям начать очередной скандал. Хотя возможно в вашей компанией они будут тихими и спокойными, но в случае чего им профилактики ради можно отдавить хвосты и лапы.

Напутствовав старших, младшая воительница вернулась к своей трапезе, в несколько укусов прикончив угощение, почувствовав как приятная тяжесть наполняет удовлетворённый желудок. Теперь было важно победить потенциально нагрянувшись следом за сытостью сон, но решимости палево-серой было не занимать. Она была твердо намерена выстоять ночное дежурство – это было куда лучше, чем бесполезные тревожные сны, терзавшие беззащитное сознание уже некоторое время.